Глумятся над поэтом и над нами
http://rusedin.ru/2013/02/02/glumyatsya … -nad-nami/
Есть дни, когда замирают страсти времен минувших и нынешних, давая нам возможность в очередной раз соприкоснуться с величественным гармоничным миром Поэта, которого «как первую любовь, России сердце не забыло» и никогда не забудет. Пророческие слова Фёдора Тютчева и многие другие высказывания об Александре Сергеевиче Пушкине с особым чувством вспоминаем в скорбный февральский день, 10 февраля по новому стилю. Чем ближе к полудню, тем учащённее бьются наши сердца, как бились у тех, кто стоял перед дверью кабинета в доме 12 на Мойке, за которой умирал Поэт. И замирают в 14.45 – время, когда тихо и таинственно сошла с земного круга его душа…
И гаснут зажжённые с утра свечи, и звучат слова поминальной молитвы, а вслед за ними – бессмертные строки гения.
В каждом городе в этот день самое посещаемое место – памятники Пушкину. Никого не надо организовывать, люди сами идут к ним, кто с пышным, кто со скромным букетом, ведут детей и внуков. И вспоминают самые для себя заветные строки.
Есть среди памятных пушкинских мест особенное – Гурзуф, где в доме Ришелье Александр Сергеевич провёл счастливейшие дни. Сюда дважды в год, 10 февраля и 6 июня, в любимый Поэтом Юрзуф, прилетает его душа, чтобы ощутить нашу любовь.
Присутствие бессмертной души Пушкина ощущают те, кто приезжает сюда. Жаль, что чиновники не находят времени сюда добраться, а потому для них это – пустые слова. Их чёрствым душам с душой поэта соприкоснуться не дано. Да и бог бы с ними, чиновниками, если бы не они вершили судьбы учреждений культуры.
Пушкина – за высокий забор
В последние годы к светлым чувствам посещающих Гурзуф присоединилась тревога, которая, увы, всё растёт. Причин для этого немало. Как и фактов глумления над памятником истории и культуры. Судьбу музея Пушкина в Гурзуфе простой не назовёшь. Не раз пытались его выселить из стен исторического дома Ришелье, вернувших гению всех времён и народов вдохновение. Абсурд не в том, что каждый раз предлагалось неприспособленное для этого помещение, а в самом возникновении столь кощунственной идеи: выбросить экспонаты ради того, чтобы устроить здесь ещё один корпус санатория. Несчастье музея в том, что по праву отданный под него прекрасно сохранившийся дом находится вблизи от моря, в парковой зоне. В желающих захватить его никогда не было недостатка. Вот уже несколько лет остро стоит проблема доступности музея всем, кто хочет побывать в этом святом для каждого русского месте.
Глумление над теми, кто хочет подойти к музею и к памятникам Александру Сергеевичу, началось не сегодня и не вчера. Давно уже руководство санаториев «Пушкино» (на его территории оказались музей и один из памятников) и «Гурзуфский» («владелец», а вернее захватчик второго монумента) закрыло доступ на свои территории тем, кто хочет самостоятельно посетить музей, поклониться Поэту. Одно время «прорывающихся» заставляли приобретать экскурсионный билет, не дававший права пройтись по Пушкинской аллее, подойти к памятникам: продвигаться можно было только строго по тропинке к дому Ришелье, знаменитым пушкинским кипарисом любоваться лишь издалека. Гонению подвергали не только почитателей Поэта – сотрудников музея не пускали на работу через проходную санатория и им приходилось либо перелезать через забор, либо пробираться через совхозные виноградники. Пришлось повоевать общественности и крымской прессе, чтобы каждый сотрудник музея получил бесплатный пропуск.
Что же касается посетителей, то они буквально «с боем», что называется, прорываются к Пушкину. Возмущению нет предела.
Вот выдержка из письма девятилетней давности: «Накануне дня рождения Пушкина решили побывать в музее в Гурзуфе. Да не тут-то было: у ворот на набережной нас остановил охранник и сказал, что музей закрыт, потому что это теперь территория санатория администрации президента. Мы очень удивились, просили пропустить, чтобы убедиться в том, что музея больше нет, но никакие уговоры не помогли. Что происходит?»
Директор санатория «Пушкино» просто-напросто категорически запретила пропускать не только одиночных посетителей, но и экскурсии. Даже делегацию поселкового Совета, которая пришла выяснить, что же происходит, выставили.
Выход уже тогда, кстати, в Год России на Украине, который проходил под патронатом президентов Леонида Кучмы и Владимира Путина, работники музея видели один: решить как можно скорее вопрос с отводом земли и отдельным входом в музей с набережной. Вот только делать это никто не торопится и по сей день.
Зато торопятся обогатиться на великом имени. Вдруг, как гриб после обильного дождя, возник под стенами музея теремок-кафе. Аккурат под подпорной стенкой. Частнику ведь понятие «охранная территория» неведомо, а стало быть, и не указ. Кафе никаких доходов не принесло, здание давно уже представляет собой жалкое зрелище с зияющими трещинами, но сносить его не торопятся – вдруг удастся реанимировать идею пополнения собственного кармана денежками отдыхающих.
«Железный порядок»
Владельцы санаториев и директора меняются, а ситуация только усугубляется. «Железный порядок» привёл к тому, что музей оказался напрочь отделённым от обоих памятников строительством нового многоэтажного корпуса. Калитка в заборе между санаториями «Пушкино» и «Гурзуфский» наглухо закрыта. Охране «Гурзуфского» строго-настрого запрещено пропускать посторонних, стало быть, ни к одному памятнику теперь ни цветочка не положишь, ни постоишь здесь в благоговейном трепете, вспоминая строки, написанные под гурзуфским небом. Не пробиться и к музею на территории санатория «Пушкино». Приказ «не пущать» охраной выполняется неукоснительно. Порядок, мол, для всех один: вывешено на заборе объявление, когда проводятся экскурсии, вот и дожидайтесь, когда за вами работники музея придут.
Они, конечно, приходят. Летом даже чаще, чем каждый установленный час. Потому что знают, как не любит отдыхающий народ ждать. Надоело загорать или солнышко спряталось за тучку – вспомнили, что есть рядом музей, почему не заглянуть в него? Не пустили, и второй раз уже ни времени подходящего, ни желания может не появиться. Человеку что – разочаровался в крымском гостеприимстве, только и всего. А то, что музей – внакладе, да ещё в каком, нынешнего владельца санатория ничуть не волнует. Оно и понятно: кто чужие копейки считать будет, если своих – хоть отбавляй.
Да, нынче что ни территория на ЮБК, то – частное владение. Вот только земля-то государственная. И стоят на ней здания, много лет назад построенные на народные деньги, для этого самого народа, получавшего путёвки за ударный труд, чтобы здоровье своё восстанавливать и поддерживать ради этого ударного труда на общее благо, а не на благо нынешнего частника.
Понятное дело: не справляется новоиспечённое маленькое украинское государство с тем, что по наследству получило от большого, частью которого совсем ещё недавно было и горя не знало. Вот и распродаёт заводы, пароходы, здравницы – всё, что с рук сбыть можно. Тут уж не до культурных и исторических святынь. А крымским властям не приходит в голову поставить условия особого к ним отношения. Вряд ли частный владелец санатория «Пушкино» обеднеет, выделив мизерную по сравнению со всей остальной территорию для устройства аллеи к музею Александра Сергеевича Пушкина, отгородив её, уж если так надо спрятать своё приобретение от народа и отдыхающих в старых, ещё советских корпусах.
Жаль, что те, от кого зависит порядок в крымском доме, не понимают, не хотят или делают вид, что не понимают, в какую бездну бескультурья толкают нас приверженцы «железного порядка», попирающие без зазрения совести элементарные права граждан называющего себя демократическим государства. В котором всяк, капитал сколотивший, может свои законы устанавливать.
«Реформаторы» от культуры
Туча за тучей нависают над музеем Пушкина. Никак не удаётся их отогнать. А нагоняют их люди, которым культура – поперёк горла. Как ненавистны и те, кто защищает культуру не по должности только – по велению души, навлекая на себя гнев толстосумов. Много раз принципиальная позиция коллектива музея ломала планы тех, у кого великое для всего мира имя никакого трепета не вызывает. Но планов у «реформаторов» – громадьё. Один сменяет другой. Недавно родился новый. И платформа под него подведена весомая: нехватка средств в бюджете Автономной Республики Крым на содержание этого учреждения культуры. И под видом «оптимизации» начали «светлые» головы возбуждать вопрос о передаче Гурзуфского музея из республиканского подчинения в поселковый. Со всеми вытекающими отсюда последствиями, главное из которых – другой источник финансирования. Местный. Как будто в нём средств больше, чем в республиканском!
Случись, не дай бог, такое, не выстоять музею, не выжить. А уж о развитии его и речи не будет. Никаких новых экспонатов, конференций, работы со школьниками. Но главное – желающим погреть руки на прихватизации дома Ришелье будет намного легче осуществить свои корыстные поползновения. Ведь договариваться придётся уже с руководством не республики, а поселкового Совета.
Дом Ришелье – достояние и украинского, и русского народов. Трепетно относятся к нему поляки – здесь останавливался поэт Адам Мицкевич, и в памятные дни его земляки возлагают цветы к мемориальной доске. Французы приезжают почтить великого сына своего народа – герцога Ришелье, прославившегося добрыми делами у себя на родине и в России. В одной из музейных экспозиций рассказывается о его заслугах. Складывается впечатление, что об этих фактах «реформаторы от культуры» слыхом не слыхивали. И не задумываются о назревающем скандале далеко не местного значения.
Народ многое может понять и простить. А вот история… Вляпаешься в неё и не отмоешься не только в отведённый тебе век. Запятнаешь имя своё и на все последующие времена.
Приходя поклониться Поэту в скорбную дату его гибели, давайте задумаемся все вместе и каждый в отдельности, что дали мы ему, так много давшему нам? Что сделали, чтобы никто не посмел покуситься на святая святых – места, над которыми сияет свет его души?
Дом, в котором размещается музей А.С. Пушкина в Гурзуфе – самая старая европейская постройка на Южном берегу Крыма. Он сооружён в 1808-1811 годах по заказу герцога Армана Дю Плесси де Ришелье. Молодой Александр Пушкин жил в нём летом 1820 года, прибыв в Крым с семьёй героя Отечественной войны 1812 года генерала Николая Раевского.
В Гурзуфе Александр Сергеевич начал работу над поэмой «Кавказский пленник». Под впечатлением крымских встреч написал более двадцати стихотворений. Гурзуф Поэт назвал «колыбелью Онегина». Воспоминания о счастливых днях здесь запечатлены в поэтических картинках романа. К этому месту обращено его поэтическое завещание:
«Так если удалиться можно
Оттоль, где вечный свет горит,
Где счастье вечно, непреложно
Мой дух к Юрзуфу полетит…»
_____________
